Николай Александрович Ярошенко «Всюду жизнь», 1888

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Реализм

Тема социальных противоречий. Арестантский вагон. Зарешеченное окно. Через него кормят вольных голубей этапируемые: вдова (в чёрном платке) с ребёнком лет пяти, крестьянин (с окладистой бородой и усами), интеллигент (с клиновидной бородкой и усиками) и заключённый (с хохлацким чубом и висячими усами). Перед нами мастерская типизация, умение художника через отдельные образы и сюжеты представлять целые сословия. Несправедливо угнетаемый верхами бедный народ. Несправедливость и в том, что не могут люди с такими благообразными лицами быть преступниками. Скорее преступен суд и строй, их осудившие. А нравственная красота — за ними. И потому не нужна иная красота: цвета, света, линий. Вагон грязно-зеленый, с облезшей краской. Внутри вагона темень. Деревянная платформа серая. Небо блеклое. Голуби тоже не блестят.

Некоторые критики упрекали Ярошенко в идеализации изображенных лиц. Другие, наоборот, находили эти лица «зверообразными», «звероподобными». Но в том и удача картины, что Ярошенко нашел «золотое сечение»: лица жизненны, простонародны, красивы; красота лиц не в их чертах, а в чувствах, на них проявившихся. Идя от эскиза к картине, Ярошенко уходил от черт «преступности» в изображенных лицах. Не умильная улыбка, вдруг озарившая лицо злодея, волновала воображение художника, а добрые, обыкновенные лица обыкновенных добрых людей, волею судьбы оказавшихся по ту сторону решётки.

Обитатели арестантского вагона ничем кроме одежды и выстриженных наполовину голов не отличаются от тех, кто смотрит на них, стоя перед холстом. Радость, доброта, умиление при виде ребёнка, кормящего птиц, — не исключительное, а обычное их душевное движение. Ярошенко ничем не обмолвился, что люди, пересылаемые в тюремном вагоне, не совершили никаких преступлений, что в юридическом смысле невиновны; но зритель чувствует невиновность этих людей. То, что иным показалось идеализацией образов, было уточнением замысла. Символы Ярошенко — не дешёвые аллегории, не бутафория, придуманная ради ловкого выражения некой ординарной мысли, они — обобщенная реальность, реальность, поднятая до символа. Символы поднимали картину над уровнем жанровой сцены, но уничтожали впечатления, что картина изображает сцену из реальной жизни. За решёткой тюремного вагона Ярошенко собрал людей всех возрастов и сословий: крестьянин, солдат, рабочий, женщина с ребёнком, и глубине вагона, у противоположного окна, спиной к зрителям, — политический (художник написал его в позе своего же «Заключённого», и тем подсказал зрителям — кто это).

Критик Божидаров толковал «архипередвижницкую» картину «Всюду жизнь»: «Вне этого вагона нет никого, ни души, «все» там, за решёткой. Вся жизнь наша — тюрьма». За решёткой простые, сильные люди с добрыми лицами, они радуются свободным птицам и невольно завидуют им.

#